Вместе с Арминием Вамбери

Венгрия – давний стратегический партнер Узбекистана, и в настоящее время отношения между двумя нашими странами успешно развиваются. Тому пример плодотворно проходящий официальный визит Президента Шавката Мирзиёева в Венгерскую Народную Республику. Но пока открывается новая веха сотрудничества, стоит вспомнить полузабытые страницы истории и одного скромного человека, благодаря которому далекая европейская страна в середине XIX века узнала о Самарканде. Его звали Арминий Вамбери (1832-1913)…

Он был из беднейшей еврейской семьи, но благодаря невероятному трудолюбию (помогал семье с пятилетнего возраста) и удивительной тяге к знаниям, добился колоссальных результатов. В семь лет он изучил латынь, а в восемь, тайком от матери, которая видела его портным, освоил немецкий, венгерский и словацкий языки. Учась в монастырской школе, а потом подрабатывая в разных городах Венгрии, он к 20 годам выучил еще испанский, датский, французский и русский языки. За свою жизнь Вамбери освоил более 20 языков европейских и азиатских стран. И не просто освоил, а изучил их диалекты, произношение, акценты, особенности. "При помощи слова, — писал Вамбери в своей автобиографической книге «Моя жизнь», — мне удавалось достичь самых невероятных результатов, делая сердца твердыми, как скала, или мягкими, как воск". Различие в вере и национальности не имело значения. Вамбери убедился в силе своего красноречия: "Отправляясь в путешествие по Азии, я знал, что обладаю великим орудием власти, и благодаря этому избежал в дальнейшем немало всяких неприятностей".

Когда Вамбери перевалило за 25, он решил найти родину мадьяр, так как считал, что венгерский язык и сами венгры имели тюркское происхождение.

Вамбери совершил два путешествия в Азию. Первое не выходило за границы Турции. За четыре года пребывания в этой стране (1857-1860) он изучил ее язык и обычаи, стал известным в Европе журналистом, был избран членом-корреспондентом Венгерской Академии наук.

Всемирную известность Вамбери принесло второе путешествие, когда он с караваном дервишей, переодевшись в одного из них и под именем Решид Эфенди, посетил святые города мусульман Востока и описал их в 1864 году в книге "Путешествие по Средней Азии. Из Тегерана через Туркменскую пустыню по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бухару и Самарканд, предпринятое в 1863 году с научной целью по поручению Венгерской Академии в Пеште, членом ее А. Вамбери". Книга была переведена почти на все европейские языки, в том числе на русский. Отрывки из второй книги Вамбери мы и приводим сегодня нашим читателям в той орфографии, в которой книга была издана в начале прошлого века.

Путешествие по Средней Азии (избранное)

Нашей пятой и последней станцией перед Самаркандом, после того как мы выехали из довольно значительного селения Карасу, был Даул. Наш путь лежал по возвышенностям, с которых были видны большие леса, простиравшиеся с левой стороны. Мне говорили, что они тянутся до половины пути к Бухаре и в них находят убежище узбекские племена хитай и кипчак, которые часто становятся яги (врагами) эмира, напасть же на них не так легко, потому что они знают все лазейки в своих лесах. Все, что я слышал в Бухаре, во многом охладило большие ожидания, которые я возлагал на Самарканд относительно его исторического значения. Тем не менее мною овладело невыразимое любопытство, когда мне указали на возвышавшуюся на востоке гору Чобаната, у подножия которой лежала моя Мекка - цель моих стремлений. Поэтому я со вниманием разглядывал все вокруг. Через два часа, когда мы спускались с холма, я увидел наконец посреди хорошо возделанной местности город Тимура. Должен признаться, что первое впечатление от разноцветных куполов и минаретов, ярко сверкавших в лучах утреннего солнца, было своеобразным и очень приятным.

Так как Самарканд благодаря очарованию прошлого и из-за его удаленности считается в Европе чем-то необыкновенным, мы попытаемся, поскольку не можем воспользоваться кистью, описать пером облик города. Поэтому я попрошу читателя сесть в мою повозку, тогда он увидит на востоке уже названную гору, а на конусообразной вершине ее - небольшой домик, где покоится Чобаната, святой покровитель пастухов.

Горы, которые почти непрерывной цепью тянутся в среднем течении Зеравшана, к югу от него именуются в целом Шахрисябзскими горами, потому что в этих горах находится независимое от Бухары бекство Шахрисябз. Эти горы состоят из двух хребтов, из которых северный в своей восточной части называется Алтаба-Таг, а в западной - Каман-Баран-Таг, или Самаркандские горы.

У подножия горы раскинулся город, по площади равный Тегерану, только застроен он не столь густо и производит гораздо более благоприятное впечатление благодаря своим замечательным зданиям и руинам. Прежде всего глаз с восхищением и удивлением останавливается на нескольких высоких куполообразных зданиях, возвышающихся на северо-востоке, четырех медресе (пиштак); издали кажется, что они стоят совсем близко друг от друга. По мере приближения сначала открывается небольшой очаровательный купол, далее на юг - другой, более высокий; первый - это могила, а второй - мечеть Тимура. Прямо перед вами на юго-западной окраине города, на холме, высится цитадель (арк); вокруг нее виднеются другие здания - мечети и надгробные памятники. Представьте себе все это в густой зелени садов, и вы получите слабое представление о Самарканде, слабое, потому что персидская пословица гласит: «Надо не только услышать, но и увидеть».

Мы все знаем, едва ли надо и упоминать об этом, что первое впечатление от города, когда находишься на большом расстоянии от него, по мере приближения ослабевает, а при въезде исчезает совершенно. Тем более горько разочароваться в таком городе, как Самарканд, куда добираешься с неимоверным трудом и, как оказывается, тоже для подтверждения этой истины. Поэтому, когда мы, въехав через Дарваза-Бухара, довольно долго добирались через кладбище до жилой части города и мне пришло на память персидское стихотворение: «Самарканд - это жемчужина вселенной», я, несмотря на дурное настроение, от всей души расхохотался.

Мы сначала остановились в караван-сарае около базара, где хаджи получают даровой постой, но в тот же вечер нас пригласили в частный дом по другую сторону базара, неподалеку от могилы Тимура. Для меня оказалось приятным сюрпризом, что наш хозяин - служащий эмира, а точнее, ему доверен надзор за Самаркандским дворцом.

Так как прибытия эмира из Коканда, где он закончил победный поход, ожидали через несколько дней, мои спутники решили ради меня остаться в Самарканде и ждать, пока я не увижу эмира и не найду новых подходящих попутчиков-хаджи на обратный путь. Я воспользовался этим временем для осмотра достопримечательностей, которыми Самарканд богаче любого другого города Средней Азии. Пребывая в роли хаджи, я начал со святых, но так как все, даже то, что было интересно только с исторической точки зрения, оказалось связанным с той или иной священной легендой, я счел своим долгом осмотреть все, как того и желал. Здесь насчитывают несколько сотен мест паломничества, и приезжающие обычно соблюдают при посещении их определенную последовательность, в зависимости от важности мест или личностей. Этой последовательностью при описании достопримечательностей Самарканда будем руководствоваться и мы, с той только разницей, что опустим те места и святых, которые не имеют значения для истории.

1. Хазрети Шах-и Зинда. Настоящее имя этого святого - Касым бин Аббас; по-видимому, он был корейшитом; он пользуется здесь большим уважением как глава тех арабов, которые принесли в Самарканд ислам. Его гробница находится за пределами города, к северо-западу от него, вблизи городской стены, в здании, которое служило летней резиденцией великому Тимуру и которое до ceгo дня сохранило многое от своей прежней роскоши. Все сооружение стоит на возвышенности, к которой ведут 40 довольно широких мраморных ступеней. Поднявшись наверх, попадаешь к зданию, расположенному в конце небольшого сада. Несколько узких коридоров ведут в большую комнату, а из нее направо узкий мрачный ход идет к столь же мрачной могиле святого. Помимо этой части здания, служившей мечетью, есть еще и другие комнаты, в которых разноцветный кирпич и мозаика сверкают великолепнейшими красками, словно они только вчера вышли из рук мастера. В каждой вновь обозреваемой комнате мы должны были совершать два рик'ата, и у меня уже болели колени, когда нас ввели в отделанное мрамором помещение, где хранятся три знамени, старый меч и панцирь, к которым прикладываются как к реликвиям великого эмира. Я совершил поклонение наравне со всеми другими, очень сомневаясь, впрочем, в подлинности этих вещей.
2. Масджиди Тимур (мечеть Тимура). Эта мечеть расположена в южной части города и по своим размерам и роскошной отделке каши (цветными кирпичиками) очень похожа на Масджиди Шах, которую Аббас II приказал построить в Исфахане, правда, купол, в отличие от мечети в Персии, имеет форму дыни. Надписи из Корана золотыми буквами почерком ”сульс” здесь самые красивые из всех когда-либо виденных мною, если не считать надписей в развалинах Султание.
3. Арк (цитадель). К цитадели ведет довольно крутой подъем. Она разделяется на две части: внутреннюю и наружную; в последней находятся частные квартиры, а в первой располагается эмир. Хотя мне и расписывали дворец как замечательный во многих отношениях, я не нашел в облике этого обычного дома построенного едва ли сто лет назад, ничего любопытного! Сначала мне показали комнаты эмира; одну из них, айнахане; всю выложенную осколками зеркал, считают чудом света, но меня она заинтересовала гораздо меньше, чем помещение, которое носит название Талари-Тимур (приемный зал Тимура). Это длинный узкий двор, окруженный крытой галереей; на фронтальной стороне его находится знаменитый кёкташ, т.е. зеленый камень, который служил эмиру троном; здесь-то, в этом огромном зале, и выстраивались соответственно рангу вассалы, спешившие сюда на поклон к нему со всех концов света. В середине зала, напоминающего арену, стояли три конных герольда, тотчас доносивших слова победителя мира до тех, кто располагался в самом дальнем конце его. Так как камень был в четыре с половиной фута высотой, всегда какой-нибудь пленный знатного происхождения служил вместо скамеечки. Поразительно, что, по преданию, этот огромный камень, при уже упомянутой высоте имеющий десять футов в длину и четыре в ширину, был доставлен сюда из Бруссы. По правую сторону от камня в стену вделан кусок железа в форме половины кокосового ореха, на котором куфическим почерком вырезана арабская надпись. Его привезли сюда из сокровищницы султана Баязида Йилдырыма, и он будто бы служил амулетом одному из халифов. На стене высоко над камнем я увидел два фирмана, написанные золотом, почерком дивани, один - султана Махмуда, другой - султана Абдул Меджида, которые были присланы из Стамбула эмиру Саиду и эмиру Насрулле и заключали в себе как рухсат-и намаз, т.е. официальное позволение молиться, (а именно молиться по пятницам, что всякий суннит может делать только с разрешения халифа или его представителей.) так и введение в должность кравчего. Присвоение ее бухарскому эмиру издавна входило в правила этикета. Нынешние эмиры обычно только при восшествии на престол принимают почести, восседая на кёкташе, обычно же к нему приходят лишь благочестивые пилигримы, которые произносят три фатихи и с особым благоговением касаются головой того места, откуда когда-то приказы их прославленного монарха разносились до самых дальних уголков Азии.

Окончание следует.