Йенс Йордан: «Подлинность нельзя сохранить без понимания ее смысла»

Мы продолжаем диалог с видным экспертом по архитектуре и градостроительству из Германии Йенсом Йорданом, который делится своим мнением о современных угрозах для Самарканда как объекта Всемирного наследия, а также возможных путях решения накопившихся проблем в сфере сохранения культурно-исторического и архитектурного наследия древнего города.

- Что действительно может быть восстановлено в Самарканде?

- В первую очередь, открытые водные каналы Сиабча, Чашма, Обимашад, ранее убранные в подземные трубы. Что касается жилой архитектуры - здесь все зависит от степени сохранности оригинальных элементов и наличия детальной документации. Если значительная часть материала уцелела, возможна качественная реставрация. Однако реконструкция "с нуля" без оригинала - почти всегда бессмысленна. Исключение составляют лишь здания, играющие ключевую роль в городском пейзаже, разрушенные в результате войны или катастроф техногенного характера.

- Какие объекты наследия Самарканда, по Вашему мнению, в настоящее время находятся под наибольшей угрозой?

- На данный момент обсуждаются проекты в районе мавзолея Имам Мотуриди, и, судя по имеющимся сведениям, они развиваются по уже знакомому сценарию - снос, прокладка дорог, усиление транспортной нагрузки. Я с интересом жду публикации планов по благоустройству вокруг отдельных памятников, например, мавзолея Гур-эмир (Амира Темура). Как минимум, стоило бы демонтировать бетонные стены, изолирующие комплекс от города. Особую тревогу вызывает появление магистралей в старом городе, третьи этажи стали нормой, а дома с внутренними дворами массово заменяются закрытыми «коробочными» типологиями. Ситуация в колониальной части города не менее тревожна. По сравнению с Самаркандом 20-летней давности, сегодня в ряде мест невозможно узнать улицы - слишком многое исчезло. Много памятников, внесенных в официальный список, было уничтожено. Даже те проекты, которые заявлены как реставрационные, часто вызывают вопросы: создается впечатление, что фокус смещен с сохранения подлинной субстанции на визуальное «обновление». Например, новые деревянные окна часто стилизованы под пластик: с широкими асимметричными рамами они выглядят чужеродно и не соответствуют историческому облику зданий. Такой подход далек от идеи подлинного сохранения исторической среды - идеи, в основе которой лежит уважение к оригиналу как к носителю информации и идентичности.

- Как Вы оцениваете роль местных жителей в сохранении идентичности своих махаллей? Достаточно ли они вовлечены в процессы принятия решений сегодня?

- Участие местного населения - важнейший принцип устойчивого, инклюзивного и современного градостроительного планирования. Когда в 2006 году я проводил мастер-классы и встречи с жителями махаллей, у меня сложилось впечатление, что они глубоко идентифицируют себя с образом своей махалли и искренне заинтересованы в сохранении ее уникального облика. Возможно, под влиянием нарастающего экономического давления ситуация с тех пор изменилась. Тем более важно сегодня вести просветительскую и медиативную работу, разрабатывать архитектурные регламенты и, прежде всего, выстраивать диалог с жителями - чтобы обеспечить принятие и понимание градостроительных ограничений и правил.

Тем, кто активно выступает за сохранение своей городской среды и сопротивляется чрезмерной трансформации, необходимо уделять особое внимание. На данный момент одной из ключевых задач является распространение знаний о ценностях и характеристиках, делающих махалли уникальными. Ведь если эти особенности исчезают - исчезает и та исключительность, которая привлекает туристов и делает их пребывание по-настоящему особенным.

- Какие структурные проблемы мешают эффективной охране наследия в Узбекистане?

- Одной из ключевых проблем последних десятилетий остается отсутствие эффективной координации между органами градостроительства и ведомствами, ответственными за охрану культурного наследия. На институциональном уровне, как и в позднесоветский период, каждое ведомство продолжает действовать обособленно. На практическом уровне, при взаимодействии с частными застройщиками, система также не функционирует должным образом. Частные инвесторы нередко руководствуются исключительно коммерческими интересами, игнорируя действующие нормы. Даже если за нарушения накладываются штрафы, незаконные постройки, как правило, не демонтируются. Это создает опасный прецедент, способствующий повторным нарушениям.

- Можно ли рассматривать Самарканд как пример системной проблемы?

- Да, к сожалению, Самарканд - один из наиболее показательных примеров. Город был включен в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО в 2001 году, однако за прошедшие годы так и не обзавелся полноценным планом управления. Это не проблема международного регулирования, а отражение отсутствия устойчивой и профессионально выстроенной системы охраны на местном уровне.

- Почему, на Ваш взгляд, статус объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО не предотвратил снос и искажение многих исторических зданий в Самарканде?

- Когда Самарканд был включен в Список Всемирного наследия, было взято обязательство сохранить город в том виде, в каком он существовал на момент 2001 года. Однако стоит помнить: еще до официального включения были реализованы масштабные проекты по сносу - в частности, в районе мавзолея Гур-Эмир (1999) и на территории Сиабского базара. Даже в 2007 году городские власти планировали снести кварталы между улицей Ташкентской и улицей 8 Марта, чтобы - как и в других частях города - создать там парк.

Вид на мавзолей А. Темура в 2006 г. (сверху) и в 2024 г.

С учетом такой исходной ситуации, сам факт получения статуса Всемирного наследия уже сыграл позитивную сдерживающую роль. Благодаря ему удалось избежать новых масштабных перестроек, в том числе потому, что консультативные органы ИКОМОС имели возможность повлиять на принятие решений.

Однако медленное, «ползучее» изменение характера города не менее опасно. И именно с ним краткосрочные миссии экспертов, приезжающие в Самарканд на день-два, справиться не могут. Здесь необходим местный орган по охране наследия, обладающий реальными полномочиями и квалифицированным персоналом. Если бы в городе была налажена системная работа по охране памятников - с достойной оплатой, кадровым потенциалом и институциональной устойчивостью - многих сносов, нарушений высотности и неуместных реконструкций можно было бы избежать.

- И все же, почему международные рекомендации по охране наследия слабо либо вовсе не находят применения на практике в Узбекистане и, в частности, в Самарканде?

- Международные организации, такие как ИКОМОС, предлагают широкий спектр инструментов и методик для эффективного управления объектами культурного наследия. Эти подходы учитывают как интересы местных сообществ, так и развитие туризма. Однако даже самые проработанные рекомендации остаются нереализованными, если на местах отсутствуют базовые административные структуры, способные внедрить предложенные решения. Кроме того, когда говорят о ЮНЕСКО и ее роли в охране объектов, важно понимать, что ЮНЕСКО не управляет объектами напрямую. Организация формулирует общие принципы, но вся полнота ответственности за сохранность и практическое управление объектами наследия лежит исключительно на национальных и местных органах.

- Что необходимо для изменения ситуации, о которой все, в принципе, знают, но сделать ничего по сей день не могут, более того, только усугубляют положение?

- Чтобы изменить ситуацию, необходимы два ключевых шага. Во-первых, улучшить информационную базу, то есть провести комплексные градостроительные исследования и архитектурную инвентаризацию, составить экспертные заключения. Во-вторых, укрепить профессиональными кадрами и технологиями местные учреждения, отвечающие за охрану культурного наследия.

Будущие модели сохранения наследия Самарканда должны опираться не только на качественную документацию и институциональное усиление, но и на четкие финансовые механизмы, поддерживающие как государственные, так и частные инициативы. Предоставление стимулов для домовладельцев, наряду с регуляторными мерами и наращиванием потенциала местных структур, поможет сделать охрану архитектурного наследия устойчивой и независимой от краткосрочных экономических интересов. Охрана культурного наследия должна быть направлена на сохранение исторической субстанции, а не на ее подмену «обновленными» или стилизованными элементами.

Развитие покрытий и высоты зданий в 2009 году (сверху) и 2024 году:

переход от традиционного дворового дома с айваном, глиняно-известковыми фасадами и штукатурным орнаментом вокруг деревянной двери — к облицовке цветной плиткой, металлическим дверям, балконам и террасам на крышах.

Отмечу, что эти вызовы подробно описаны в Международной хартии ИКОМОС по культурному туризму (2022), где подчеркивается: эффективное согласование интересов туризма и сохранения возможно только при условии инклюзивного планирования, совместного управления и интегрированной системы охраны.

- Какие инструменты могут помочь управлять этой трансформацией?

- Для того чтобы развитие происходило разумно и устойчиво, необходимо опираться на признанные международные инструменты:

– соглашения ЮНЕСКО и ИКОМОС,

– процедуры оценки совместимости,

– планы управления объектами Всемирного наследия,

– архитектурные регламенты и стандарты проектирования.

Однако эти инструменты работают только при условии реального, а не формального участия горожан. Планирование должно быть инклюзивным: учитывать интересы жителей, особенности каждой махалли, даже каждого двора. Не масштабные инвестиционные проекты, а укрепление локальных структур и восстановление внутренних связей в городской ткани должны быть приоритетом.

Анастасия ПАВЛЕНКО.