Рукописи Василия Вяткина

Кратко об обсерватории

При Мирза Улугбеке в окрестностях Самарканда была построена обсерватория. Она была единственной по эту сторону Амударьи за весь мусульманский период и самая большая из построенных мусульманами, открыта она была 837 (1433) г. Работы в обсерватории производили известнейшие тогда астрономы. Она состояла из квадранта почти в 90 аршин длиною, горизонтального круга, а также семи купольных зданий с приборами и солнечными часами.

В 844 (1441) г. Мирза Улугбек на основании материалов, добытых путем наблюдения в обсерватории, написал классический труд «Зижи Курагани» (таблицы звездного неба). Труд этот был переведен на западные языки, кроме того здесь уточнены были тогдашние знания по астрономии. (Подробно об обсерватории и о том, как она была найдена самим Василием Вяткиным, было описано в его «Отчете о раскопках обсерватории Мирза Улугбека в 1908 и 1909 годах», изданном в 1912 году в Санкт-Петербурге. – Примечание редакции «СВ»).

Самарканд при шейбанидах

С завоеванием Самарканда в начале XVI века войсками во главе с Шейбаниханом, последние легко начали переходить в оседлое состояние и принимать культуру покоренного ими народа. Через десятки лет после овладения Самаркандом, который первое время и при шейбанидах был столицей образованного ими государства, мы видим, что жизнь в нем течет правильно и сами шейбанидские правители начинают строить огромные здания общественного значения, а таковые же старые поддерживают.

В нашем распоряжении имеется более 700 документов, совершенных самаркандским казием в 1587-1589 годах, при известном хане, весьма популярном в Средней Азии, из последних шейбанидов – Абдулла-хане, освещающих многие стороны тогдашнего быта. Из этих документов мы узнаем о существовании в то время в Самарканде многих мадрас, бань и других зданий общественного значения, которых ныне нет. Узнаем о нескольких десятках улиц, получивших названия преимущественно по мадрасам, мечетям, баням, а также по именам известных лиц. Узнаем, что в нем была улица, называвшаяся Тарсаян (христианская).

Размеры дворовых мест в то время не превосходили теперешние, но продажные цены в сравнении с теперешними были дешевле раз во сто. Вот продан участок без построек в 300 квадратных аршин за 15 тенег (серебряная монета в 15 коп.), другой в 500 аршин за 100 тенег. Построить комнату каркасную средних размеров с двумя дверьми и террасой стоило 30-35 тенег. Ближе к центру, в торговой части города, на улицах Хауз-и-Сангин, Каушан, Бустан-и-Хан (где теперь куриный  базар) цены на дворовые места с постройками доходили до 300, 350 тенег. Постройки на дворах были расположены густо, помещены до 10 на дворе, иногда в два этажа.

Лавок и разных мастерских в Самарканде было множество, но в большинстве лавки представляли те же «сандука», сколоченные из досок будочки, которые мы видим и теперь. Фасадная сторона такой лавки состояла из досок, стоймя загонявшихся в пазы и легко вынимавшихся. Лавки и мастерские расположены были по роду торговли и производству в особых рядах. Так, были ряды: тележные (приготовлялись арбы), золотошвеев, шапочников, выделывателей верблюжьих седел, выделывателей бархата, продавцов вареной печенки, булочников (куличапазан), шьющих колоши и другие. В специальных мастерских делались луки, стрелы, ткались чалмы и пояса, делались ножи. Приготовлялись: кафай, который русские называют ныне сартовским медом, халва и разные сласти. Шились: тюбетейки, шапки, халаты, сапоги, палатки. Точилась деревянная посуда, приготовлялась конская сбруя.

В то время Самарканд продолжал еще вырабатывать большое количество бумаги. Бумажные толчеи были расположены главным образом на многочисленных отводах арыка Сиаба в направлении к возвышенности Чупан-Ата, где и ныне находится множество толчей и мельниц. Принадлежности бумажных толчей были несложны: желоб, водяное колесо, ступка, в которые спускался, поднимаемый с помощью этого колеса, пест, еще две малых ступки и два песта, две деревянных формы (для бумажной массы), две подушки и особая стена, на которую прилеплялись листы бумаги для просушки. Бумагу делали из оческов шелка и из ваты.

Ман пшеницы стоил в то время менее теньги, среднюю лошадь можно было купить за 17-18 тенег, хорошие ценились до 40-50 тенег, быка и корову продавали тенег по 10, медная посуда, котлы, чаши, подносы и прочие продавались по весу, приблизительно по 6 тенег за «ду-ним-сир» (мера веса-3 фунта). Рабы и рабыни шли по цене, в зависимости от возраста, здоровья и других качеств, до 225 тенег. Когда же рабов владельцы отпускали на волю, то иногда брали выкуп от 30 до 150 тенег, а иногда освобождали бесплатно. Рабами были, главным образом, индусы и афганцы, редко русские. На содержание малолетних, которые отдавались на руки опекунам, полагалось тратить, согласно определению судей, не более 2,5-3 фулюсов (фулюс – ¼ коп.) ежедневно, а на пропитание с одеждою не более 4 фулюсов. Точно так же не выше 3,5-4 фулюсов в день устанавливались плата за содержание учеников, поступавших в учение к разным мастерам, которую последним платили родители учеников. Переписчику за переписку Корана по условию было заплачено 4 теньги и 20 динаров.

Если мы удивляемся высоким процентам, которые туземные должники обычно платят своим кредиторам в настоящее время, то и три столетия тому назад удовольствие пользоваться чужими деньгами оплачивалась не менее тягостными процентами, причем уплата долга обеспечивалась залогом недвижимого имущества. Менее 24 % и более 48 % годовых - размеры аппетита кредиторов обычно колебались в этих пределах. Обыкновенно в обязательстве указывалось, что такой-то за взятую им такую-то сумму под залог такого-то имущества обязывается выплачивать ежедневно столько-то фулюсов или динаров такому-то.

«Регистан сала-башад»

Затем в правление печальной памяти последних Аштарханидов и в первое время правления последней бухарской династии мангытов весь Маураннахр, а в особенности Самарканд, пришли в крайний упадок. Вся страна беспрестанными пагубными междоусобиями отдельных мелких правителей различных районов, находившихся часто только в ленной зависимости от Бухарского эмира или Кокандского хана, а иногда не признававших даже и фиктивной власти этих государей, представляла картину полного запустения и одичания. Интересные сведения об этом времени находим в некоторых вакуфных документах. Например, вакуфный документ Ходжа Ахрара дословно говорит следующее:

«Когда некоторые амиры (родоначальники), учинив возмущение, сопротивление исконным своим ханам и государям, возвели государем в Самарканде Раджаб-хана, и, совершив поход на священную Бухару, сделали нападение (на нее), между враждующими сторонами на значительное время произошли побоища и смертоубийства, открылись военные действия. Раджаб-хан со своим войском потерпел два раза поражение от священной Бухары и вернулся. Точно так же между казахами (киргизами) и калмыками, как между неверием и исламом, имеющими природную ненависть и вражду, потому что ислам и неверие противоположны и несовместимы, обнаружились многочисленные несогласия. Калмыцкое войско ополчилось против казаков и последние, не имея возможности устоять, перекочевав, явились в Маураннахр. Раджаб-хан после двукратного поражения со стороны Бухары, захватив с собою казахов, разбил бухарское войско. Бухарское и самаркандское войско обессилели. Казахи в течение нескольких лет уничтожили земледельческие произведения Бухары и Самарканда, скот и провизию. По этой причине в Бухаре и Самарканде произошло великое разорение, а в Самарканде наступили дороговизна и голод, и он, подобный раю, пришел в такое разрушение и запустение, что в нем ни мужчин, ни женщин, никого, кроме Шах-Джугз каляндара (член ордена монашествующих мистиков) не осталось. Благословенные мечети, священные мадрасы и богоугодные учреждения обратились в развалины, все вакфы перестали существовать и условия их стали неизвестными. Затем по прошествии некоторого времени в Самаркандской цитадели собралось около 200-300 семейств. В 1172 (1758 г. от Р.Х.) году султанатство и управление Маураннахром утверждено было за безгрешным воителем за веру амиром Даниялом, который в 1195 (1780 г. от Р.Х.) году любезного и дорогого сына своего принца Маасума назначил управлять Самаркандом. Принц этот, приложив старание к благоустройству вилаята, основав стены наружного города (Самарканда), приложил много труда к возобновлению и постройке зданий мечетей, мадрас. Когда покойный эмир совершил отшествие из тленного мира, султанатство и управление Маураннахром, Тураном и Хурасаном в 1199 году (1785 г. от Р.Х.) утвердилось за эмиром Маасумом».

Однако, по словам автора «Тухфат-уль-ханы», и до и после смерти Раджаб-хана казахи время от времени продолжали делать опустошающие набеги на долину Зеравшана и доходили в своей дерзости до того, что не боялись грабить селения, расположенные под самой Бухарой. Правитель Маураннахра Абулфайз-хан, последний фактический султан из династии Аштарханидов, занятых исключительно довольствиями, пирами и развратом, не обращал на разбой и грабежи казахских шаек никакого внимания, и на доклады об этом приближенных обыкновенно говорил: «Регистан сала-башад», т.е. лишь бы благополучно было на площади Регистана в Бухаре, рядом с который помещается ханский дворец. Выражение это обратилось в пословицу. Казалось, что мукам мирного населения и запустению страны конца не будет.

Ко всему этому персидский шах Надыр, спустя короткое время после нашествия на Маураннахр своего сына Риза-кула, заключившего с бухарцами мир, явился лично под стены Бухары в 1158 г. (1744 г. от Р.Х.). Народ еще отлично помнил поражение бухарского войска, когда погибло много людей, в том числе и самаркандцев с их военачальником Адина-Кулом. Поэтому все рады были тому, что Абулфайз-хан выехал на встречу Надыр-шаху и выразил покорность, ибо в случае сражения, не оставалось никакого сомнения в том, что бухарцы жестоко пострадали бы. Хотя Надыр-шах даровал стране мир и оставил Абулфайз-хана во главе управления, тем не менее им посланы были небольшие отряды в разные стороны ханства в селения, где продолжались волнения. Много зла причинили населению эти отряды, часть которых оставалась в крае до самой смерти Надыр-шаха (1160-1747 гг.) Все, что уцелело от казахов, составило добычу персов.

Благочестивый Шахмурад-бий

Смерть Надыр-шаха и начавшиеся смуты в Персии освободили Среднюю Азию от персов. Затем уже в 1161 г. (1748 г. от Р.Х.) бухарским правительством начинаются приниматься меры к введению порядка в Самарканде и его округе. В этом году Рахимбий Аталык, приготовляясь подчинить Бухаре неспокойных жителей панджакентских и ургутских гор, командировал в Самарканд специальных лиц заготовить провиант и помещения. Заготовлено было в Мианкале 7000 хорваров (харвар – вьюк осла, около 4 пудов) зерна, которое было ссыпано в громадные мадрасы Самарканда, пустовавшие в это время. Наказав неспокойных горцев, Рахимбий приказал устроить плотину на Даргоме, и город с окрестностями стал снова получать воду.

Относительное спокойствие в Самарканде и начало благоустройства города относятся, однако, только к тому времени, когда туда был назначен хакимом Шахмурад-бий, племянник Рахимбия Аталыка и будущий бухарский эмир, очень энергичный, деятельный и любимый народом за праведный и воздержанный образ жизни. Рассказы о нем, характеризующие его благочестие, заботливое отношение к науке, ученью, справедливый суд и прочие живут и до сего времени в народе. Более ранние вакуфные документы, свидетельствующие о горячем участии Шахмурад-бия в возобновлении мадрас, в назначении в них мударрисов, отыскании вакуфных имуществ и чтении лекций, относятся к 1188 (1774 г. от Р.Х.) году хиджры.

Живший при Шахмураде в Самарканде в мадрасе Тилля-кари автор коротенькой истории первых мангытских правителей Аль-Хамули говорит, что первое время после Раджаб-хана в Самарканде под защитою стен цитадели жило незначительное число семейств. Шахмурад, усмирив Ура-Тюбинский район, насильно переселил из Заамина, Янма, Хаваста и др. селений в Самарканд около трех-четырех тысяч семейств. Затем из селения Дахбид, лежащего в 12 верстах от Самарканда, он переселил в этот город всех его многочисленных в то время обитателей, оставив только потомков похороненного там известного ишана Махдуми Азама.

Таким образом отчасти возвратившимися жителями, отчасти переселенцами из других местностей почти третья часть Самарканда была застроена. Переселенцы каждой местности, заняв определенные районы в городе, образовали кварталы с названием прежних мест жительства. Так образовались кварталы: Дахбиди, Замини, Хавасти и др. Кварталы были разделены на приходы, и в каждом приходе построена мечеть (по числу 24 приходов Шахмурад построил 24 мечети). Вместе с тем отведены были места под базары, а главное, приступили к постройке городских стен и ворот, которые много лет не ремонтируясь, пришли в окончательное разрушение. Правительство оказывало материальную помощь бедным при застройке ими бесплатных городских участков. Кроме того, в первое время население было освобождено от земельных и таможенных сборов. В центре города Шахмурад построил торговое помещение (тим) с купольным покрытием центральной части и расходящимися от нее по радиусам коридорами. Помещение это ныне называется Чар-Су.

Однако казна и население настолько обеднели, что, несмотря на все свои благие намерения и твердое желание создать благополучие и процветание когда-то богатому краю, Шахмурад не имел средств пойти далее постройки небольших мечетей, которые теряются среди обывательских домов, и ремонта некоторых уцелевших мадрас и мечетей. О красоте и прочности как новых построек, так и ремонта старых не могло быть и речи. Однако внутренние смуты и набеги врагов в Бухарское ханство продержались до самого прихода русских…

В. Л. ВЯТКИН,

г. Самарканд. 1930 г.

Подготовил к печати

главный хранитель

Самаркандского государственного

 музея-заповедника

Махмудхон ЮНУСОВ.