Чархинские пейзажи в дорожных зарисовках
Продолжим наше путешествие из достославного Самарканда в провинциальную Джуму шестидесятилетней давности с ее безвозвратно канувшей в прошлое аурой, насыщенной множеством памятных оттенков тогдашней жизни.
Миновав кишлак Чортут, а затем железнодорожный разъезд «Улугбек», наша красно-желтая «пинка» или грузотакси оказывались на территории райцентра тогдашнего Чархинского района, который только в самом начале шестидесятых вошел в состав Пастдаргомского района.
Примечательной особенностью многонационального населения Чархинского района была заметная доля в нем местных арабов, иранцев (эрони) и узбекских найманов, проживавших компактно, на протяжении десятилетий переселявшихся на равнинные земли из близлежащих горных кишлаков: Тепакула, Сарикула, частично Сазагана. Обосновалась здесь и небольшая прослойка уйгуров. В состав, как его называли, районного актива Чархина входили такие авторитетные представители арабского «сегмента», как уроженец пастдаргомского Чим-байабада, судья Ахмад-бобо Кучкаров, финансист, управляющий госбанком Чархина X. Муминов, управленец по благоустройству дорог Нормамат Баратов, а также человек большой души, умелый руководитель-аграрник из иранцев Косим Очилов.
О том, что издавна хорошо мне известный по дружбе с моим отцом аксакал Ахмад-бобо Кучкаров служил еще до войны судьей Чархинского народного суда, я узнал из интернета, из доступных теперь архивных материалов. Точнее, из письма-доноса в вышестоящие партийно-советские органы некоей бдительной чархинской заведующей отделом. Речь шла о факте проведения в доме чархинского судьи А. Кучкарова мероприятия с чтением, точнее с декламацией соответствующих поминальных разделов Корана... Видимо, члену ВКПб А. Кучкарову надо было пройти испытание войной и окропить кровью поля Германии, чтобы на его дальнейшей карьере юриста не сказался этот факт.
Чархин с конца пятидесятых был знаменит своей «Сомсахоной», где в тандырах пекли отменную слоеную самсу (вараки сомса). Располагалась это заведение вдоль дороги на Джуму. Поскольку общепит по всей стране был еще не очень налажен и вкусно поесть вне дома представляло проблему, сюда регулярно наезжали гурманы из Самарканда. Отмечу, кстати, что на джуминской дороге неплохо кормили еще и в столовой Дальнего лагеря и в чайхоне на повороте к поселку Суперфосфатный (где, между прочим, снимали тот памятный эпизод «Джентльменов удачи», когда беглецы выбираются из цистерны с жидким бетоном).
Наш путь пролегал по территории колхоза В. М. Молотова. Просматривая интернет-источники, я наткнулся на знакомую фамилию в наградном списке советской поры: бригадир этого чархинского колхоза, переименованного позже в «Коммунизм», Бабаяров Атамурад (1910 г.р.) Указом Президиума ВС СССР от 11.01.1957 года был удостоен звания Героя социалистического труда.
В этой связи вспомнился еще один уроженец чархинской части Пастдаргома из нынешнего поколения наших социально активных земляков: Бабаяров Махмуд. В Самарканде его хорошо знают: он служил в администрации области, заведовал отделом народного образования, руководил музеем-заповедником.
Далее ожидаемо шла территория колхоза им. Г. М. Маленкова. Следуя вдоль железнодорожного полотна, наш транспорт оставлял позади знаменитый Садвинсовхоз, который долгие годы возглавлял один из старших Казимовых, известного в области иранского семейства. Тому, кто хотел попасть туда или в кишлак Болотош, где проживали несколько семей переселенцев из Фариша, наших родственников по линии моей бабушки Камбар-эна, нужно было свернуть вправо от столбовой дороги, через железнодорожный переезд, ставший знаменитым благодаря тому, что именно там был снят один из смешных эпизодов фильма «Джентльмены удачи».
Следовавшим в благословенную Джуму предстояло еще проехать по самому живописному участку дороги, прилегавшему к мосту через канал Даргом - древнее ирригационное сооружение и самую крупную оросительную систему Самаркандского региона. Источники относят его строительство к IV-V векам до нашей эры. Как свидетельствует Википедия, под названием Даргоманий его пометил на своей карте мира еще Клавдий Птолемей.
В моей памяти навсегда запечатлен одинокий, высотой с трехэтажный дом холм, возвышавшийся слева, если ехать из Самарканда, вблизи крутого, глубокого, как каньон в каком-нибудь голливудском фильме, берега Даргома, среди бескрайних колхозных полей. Приметил его я еще в детстве. Как-то так выходило, что холм притягивал мое внимание, словно призывая задуматься над скрытыми в нем, как в «Черном квадрате» Малевича, смыслами. Многажды, проезжая через эти места по дороге в бесконечно мне родную и всегда притягательную Джуму, я выискивал взглядом знакомые очертания Даргомского холма и всегда отмечал, с каким достоинством возвышается он над окружающими его плантациями. Душевная гармония, вот что снисходило на меня при виде его. Так было до того момента, когда я вдруг с тревогой стал отмечать, что холм, еще с детства утвердившийся в моем сознании как нечто мне дорогое, все заметней уменьшается в размерах! И вот, наконец, этот объект моего многолетнего и воодушевляющего созерцания исчез навсегда с лица земли, не выдержав агрессивного напора доморощенных «покорителей природы», шаг за шагом превративших местный ландшафт в унылые в своем ровном однообразии просторы... Поневоле вспомнишь школьный плакат с изображением И. В. Мичурина и его вырванным из контекста изречением: «Мы не можем ждать милостей от природы: взять их у нее - наша задача». Сегодня в этих словах мне слышится призыв к экологическому насилию.
Мост через Даргом на этом пути представлял из себя в те годы изрядно изношенную и все-таки прочную конструкцию из доступных на момент строительства средств. Движущимся друг другу навстречу негабаритным транспортным средствам едва удавалось разминуться на нем.
Об этом отрезке Даргома среди нас, подростков, ходили жутковатые слухи о воронках-водоворотах, внезапно, ни с того, ни с чего возникающих по течению и затягивающих купальщиков на дно. В самом деле, такая беда с мальчишками время от времени случалась. Во время жарких летних каникул, да еще и при том, что выбор, чем заняться, был невелик, купание всюду, где только возможно, было самым желанным времяпрепровождением районной ребятни.
В наших сухопутных краях умение плавать или хотя бы держаться на воде всегда было больным вопросом. Так что в те времена умели плавать примерно четверо из десяти мальчишек. Сегодня же, судя по наблюдениям, ситуация значительно сложнее. И поскольку в стране с преобладающим юным населением никто не отменял необходимости «быть готовым к труду и обороне», может быть, профильным ведомствам стоило бы озадачиться этим вопросом и, взаимодействуя с местными администрациями, найти какое-то разумное решение.
Ведь причины этого изъяна в физическом воспитании лежат на поверхности. Сразу могу назвать одну из них: резкое сокращение в прилегающих к населенным пунктам зонах пригодных для купания ирригационных сооружений, а также обустроенных для массового приобщения детей к плаванию целевых водоемов. Судите сами. Некогда (шестьдесят лет назад) живительный, прозрачный Хаузак-сай на окраине Джумы, где ребятня и взрослые купались в отведенных местах и из которого потребляла воду вся пристанционная часть городского поселка, к середине восьмидесятых превратился в сущий мусоросборник, а затем, еще хуже того, чуть ли не в канализационный резервуар. Сегодня там не то что учиться плавать, а стоять у воды, не зажав нос, невозможно.
Этот печальный пример легко можно продолжить на более масштабном, областном уровне, из жизни дорогого моему сердцу Самарканда, где я прожил 30 лет своей жизни. Где-то в конце девяностых в пригороде таинственным образом исчезла прекрасная, любимая горожанами зона отдыха, сложившаяся вокруг довольно большого водоема-отвода для летнего купания. Это были Серебряные озера на правом берегу Зеравшана, в шаговой, как теперь говорят, доступности для самаркандцев, сразу за Чупанатой. Вот так: было радовавшее глаз озеро и в одночасье исчезло, высохло.
А ведь сохранись этот водоем и соответствующая инфраструктура вокруг него, это естественным образом, без дополнительных затрат способствовало бы приобщению множества детей и взрослых к плаванию, к семейному отдыху и, в целом, к здоровому образу жизни. Разве потребность населения в активном отдыхе - недостаточно убедительный аргумент в противостоянии с невидимым разрушителем рекреационных объектов?
...Проезжая в 50-е годы по мосту через Даргомский канал, давший название всему району, наиболее информированная часть пастдаргомцев, наверное, испытывала земляческое ощущения сопричастности, нечто, похожее на гордость, мысленно отмечая, что где-то неподалеку по течению канала глуховато и натужно работает турбина местной Талигулянской ГЭС. Она была в числе первых из шести малых гидроэлектростанций в Узбекистане, построенных в годы войны с фашистской Германией преимущественно в целях орошаемого земледелия и специализации республики на производстве хлопка-сырца.
Что касается электрификации «частного сектора» (такое обозначение с некоторым пренебрежительным оттенком постсоветская бюрократия использует до сих пор), то она явно не входила в число приоритетов при централизованном планировании гидроэнергетического строительства. Точнее сказать, этот социально-бытовой аспект в силу системных причин был изначально обречен на рассмотрение по «остаточному» принципу. Так что нужно было пережить еще пару-тройку увенчанных трудовыми успехами «пятилеток», чтобы электричество пришло, наконец, в дома жителей райцентров. С перебоями и скачками мощности, дозированной по времени подачей. Наши соотечественники зрелого возраста помнят наверняка широкое использование в те времена предохранительных «стабилизаторов» мощности для телевизоров и холодильников. А затем местному населению предстояло пережить принятый двадцать первым по счету партийным съездом семилетний план Хрущева на 1959-1965 годы, чтобы «лампочка Ильича» очень постепенно стала освещать и дома сельчан. Но керосиновая лампа долго еще оставалась в их обиходе, выступая важным и, можно даже сказать, ритуальным предметом каждодневного быта.
По руслу Даргома как раз и проходила, как я полагаю, линия разграничения между условным Верхнедаргомскими землями, включавшими часть тогдашних Самаркандского и Чархинского районов, и территорией нашего Пастдаргомского района…
Бахтиёр УРДАШЕВ,
«Зарисовки по памяти: Джума благословенная».
