А вы знаете, что такое социология?
Уставшие после двух дней работы в горах, где под деревья копали внушительные лунки, выковыривая массу камней, сели в белый «спарк» со второго круга в «Сельском». Назвав адреса, смотрели на ночные самаркандские улицы и мысленно предвкушали душ и постель.
Водитель – мужчина лет шестидесяти – попался разговорчивый, к тому же, как потом поняли – слишком поздно поняли – подвыпивший.
- А если еще по пятерке добавите, то и на «красный» повезу, чтобы побыстрее, - опасно пошутил он, чему мы, конечно, спротивились.
Порассуждав о бесконечных штатах госчиновников кадастра, прокуратуры и прочих служб, исчезающих в недрах горводоканала деньгах абонентов, водитель выпустил первого из нас. А потом, видимо, заскучал и принялся разговаривать уже с нами.
- Вы знаете, что все в этом мире уже планируется, - с жаром начал он, - все войны, пандемии, кризисы – все планируют там, наверху, которые всем управляют. Все президенты друг другу звонят и договариваются, а мы для них существа!
Мы переглянулись с подругой, поняв, что наш уставший мозг сейчас будет взорван сторонником теории заговора, которые мы слышали еще лет 15 назад.
- Вы просто не знаете ничего, - не уловив в темноте нашу реакцию, возбужденно продолжал мужчина. – вот Жириновский знал! Но его считали клоуном, а он правду говорил! Мы для них существа!
- Ну, пусть они своей жизнью живут, а мы будем жить своей, - пробормотала я, хоть как-то пытаясь поддержать разговор.
- Нет, мы не живем, а существуем, - громко резюмировал он, жестикулируя. – Вот вы знаете, что такое социология? У вас вообще есть высшее образование?
Так, беседа стала приобретать навязчиво-агрессивный характер.
- Предположим, есть, и что такое социология, знаем, - напряглась я, но водителю, похоже, было это безразлично. Он резко повернул машину и продолжал:
- Вот у моей родственницы дома четыреста книг, она в библиотеке работала. Я прочитал американскую социологию и все понял: как нас обманывают, как все устроено на самом деле...
Таксист что-то еще говорил и говорил, а мы смотрели в окно машины и не хотели ничего понимать из его болтовни, в которой он скакал, как блоха, с одной темы на другую, не заканчивая мысль и путаясь в умозаключениях. С качества дорожного покрытия он переходил на трудовых мигрантов в России, с курса доллара переключался на кефир в советское время.
Моя подруга вышла из машины и тихонько пожелала мне терпения. Водитель же, проводив ее взглядом, вдруг спросил, а сколько ей лет, есть ли дети, кто муж. В другой бы раз я просто вышла бы из такси, но в тот момент слишком устала.
- А вы давно на пенсии, - добил меня вопросом таксист.
- Нет, мне еще очень рано, - ответила я, а про себя огорчилась, неужели так плохо выгляжу.
- А сколько еще до пенсии, - не унимался он.
- Десять, - и не давая посчитать, сколько же мне лет, ледяным тоном сказала, - а вообще, если вы такой начитанный, образованный человек, то должны знать, что спрашивать женщину о ее возрасте считается дурным тоном и невоспитанностью.
- Да, - промямлил он, - я, наверное, старше…
- Конечно, старше, тем более должны знать правила этикета и культуры вождения, общения с пассажирами, особенно с пассажирками.
Оставшийся путь до дома мы проехали в относительной тишине, потому что, узнав, где я работаю, он только вспомнил своего знакомого журналиста – довольно известного в стране, зачем-то перечислив всех членов его семьи, а потом замолк.
Рассчитываясь с таксистом, я привычно поблагодарила его, а тот, что-то осознав или, может, на всякий случай, извинился...
Асия ПАВ.
