С чего начинается 8 Марта?

Приближается самый нежный весенний праздник - международный женский день. Сегодня события, происходящие в этот день, уже вошли в традицию. А как отмечали женский день самаркандцы, к примеру, в 60-70 годы? Об этом могут рассказать подшивки нашей вековой газеты.

Праздничный номер "Ленинского пути" от 1960 года украшает иллюстрация улыбающихся женщин различных национальностей под лозунгом "Миру-мир". На первой странице официальное поздравление Н. Хрущёва. Маленькая заметка "В честь знаменательной даты" даёт всему объяснение: "В Самаркандской области широко отмечается 50-летие Международного женского дня. На заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, учебных заведениях и научно-исследовательских учреждениях проходят вечера, лекции и доклады, посвящённые этой знаменательной дате. Вчера в гарнизонном Доме офицеров состоялось торжественное собрание, организованное Самаркандским горкомом партии и исполкомом горсовета, посвящённое Международному женскому дню 8 Марта".

Публикации на развороте посвящены женщинам-передовикам труда. Тут заметки про ударницу шелкомотальной фабрики "Худжум" Анну Камалетдинову, молодую учёную Самаркандского медицинского института Уктам Вахабову и про большой, трудолюбивый женский коллектив совхоза "Кзыл чарводар" Зааминского района.

Статья старшего научного сотрудника государственного архива Самаркандской области Л. Некрасовой посвящена волнующей истории праздника. Автор рассказывает, что в Узбекистане 8 Марта начало отмечаться с 1918-1920 годов.

"8 Марта 1921 года, - пишет Некрасова. - В Самарканде этот день отмечался при широком участии узбечек, которые уже с открытыми лицами шли по улицам в едином строю с русскими женщинами".

В статье автор ссылается на пожелтевшие страницы газеты от 1927 года. "За несколько дней до женского праздника на базарах старого города циркулировали слухи о том, что 8 Марта многие женщины-узбечки снимут паранджу. И мужья, и родственники, и просто любопытные с тревогой ждали, что же случится? На собраниях же к столам президиума, к ногам ораторов, как ответ на призыв партии, густым чёрным облаком полетели чёрные сетки. В этот исторический вечер в одном старом городе на глазах у тысячей людей 197 узбечек сняли паранджи. Утром 8 марта они вышли без чачвана и паранджи. С музыкой и песнями женоорганизации стянулись к Красной площади и Регистану. На митинге в Регистане приветственные речи прервали 13 узбечек. Они поднялись на трибуну и под громкие ободряющие крики сбросили с себя паранджи. Пылали костры - горели паранджи. Тогда на собрании секретарь комячейки Самаркандского женского педагогического техникума Амина Заринова говорила: "Снять с узбечки паранджу - не значит ещё раскрепостить её. Узбечка будет действительно свободной только тогда, когда мы сумеем приобщить её к общественной жизни, превратив в полезного члена общества".

"Нелегко было тогда решать эту большую задачу, - продолжает Некрасова. - Реакционеры всех мастей всячески мешали. Убийствами и кровью они пытались запугать женщину-мусульманку. Целый ряд документов рассказывает о зверских убийствах активисток, ставших жертвой жестоких нравов и старых порядков". 

Такие же нотки чувствуются и в праздничном номере "Ленинского пути" от 1964 года. В своём материале "Рассказывают архивы" Н. Миндубаев рассказывает об истории борьбы за раскрепощение узбекской женщины.

"Выписка из протокола Акдарьинского курултая женщин-дехканок от 10 октября 1927 года. На нём заслушивалось сообщение об убийстве 19-летней узбечки Рафоат Хусаиновой. За свою короткую, трагически оборвавшуюся жизнь она успела испытать всю горечь унижения, духовного гнёта. Но смерть молодой женщины обернулась грозным оружием против её убийц. В ряды, кто открыто отстаивал своё право на счастье, влилось новое пополнение".

Подшивки 70-х годов полны заметками об отличившихся женщинах области. Заголовки говорят о многом: "Поздравляем вас, родные!", "Учительница из Каракишлака", "Рохат остаётся на ферме", "Мамам посвящается", "Ткачихи".

Не дала пролистнуть страницу очень душевная статья рабочего В. Берсенёва "Горжусь тобою…": "Нас пятеро осталось после смерти отца. Мне, старшему было одиннадцать лет, младшей, Шуре, года не было. Родных у мамы не было - она в детдоме воспитывалась. Я не видел ничего необычного в том, что мама, порой очень поздно возвращаясь с работы, принималась за стирку, штопала наши брюки и рубашки. Рано утром для нас был готов горячий завтрак. А мы забывали сказать ей даже "спасибо".

…Много лет спустя, вдали от родного дома, я вспоминал натруженные руки матери. На них никогда не было украшений. Но они всегда были тёплыми, заботливыми. Как часто мне хотелось дотронуться до этих рук. Случись это, казалось мне, и я найду выход из любого трудного положения.

Мама работала почтальоном. Мы не знали, как нелегка эта профессия до тех пор, пока не взялись помогать ей. С тяжёлой, туго набитой газетами, журналами, письмами и бандеролями сумкой мы не обошли и двух кварталов - устали. А мама была такой же бодрой, весёлой. Может быть, эта бодрость была лишь внешней, может, выручала привычка. Или же потому, что многие говорили ей спасибо, когда она приносила им письма. Наверное, всё вместе. 

Я горжусь ею, очень хочу быть достойным своей матери. Хочу заслужить у людей такое же уважение, как она. Также думают и мои сёстры, брат".

Юлдуз ХАЙДАРОВА.