Пушкин: красное и чёрное
Самаркандский областной русский театр драмы вновь обратился к классике, к великому Александру Сергеевичу Пушкину, представив зрителю «Маленькие трагедии».
Поставив знаменитые пьесы, режиссер Хасан Бурханов бросил определенный вызов как аудитории, так и самому себе, что довольно смело, ибо «наше всё» - Александр Сергеевич – сложен для современной сцены, где нужно много действий и поменьше слов. В наш век «картинок» и «лайков» длинные монологи трудно сыграть, а еще сложнее – воспринять, особенно, когда есть определенные проблемы с дикцией и сценической речью у артистов (а они есть, увы). Но Х. Бурханов решил рискнуть, заручившись поддержкой молодежного актерского состава театра и финансовой помощью Россотрудничества в юбилейный год А. Пушкина. И результат риска был неплохо оценен питерским театральным критиком А. Платуновым, который посчитал, что спектакль после некоторых доработок можно везти на фестиваль. Известный театровед еще напишет резюме в своем блоге, а я поделюсь своим видением.
Итак, «Маленькие трагедии» открыла неоконченная драма поэта «Русалка», которая не входит в классическую четверку Пушкина. На эту тему можно дискутировать, но известный пушкинист С. Бонди считал «Русалку» по своей психологии, фантастическому сюжету, эмоциональному накалу вполне отвечающей закономерностям указанных трагедий. Вот только сама постановка в «Чехова» не совсем попала в «цель», хотя алое шелковое платье, шикарные волосы, экспрессивная игра и страсть Виктории Савельевой запомнились всем. Обманутая молодым повесой (Эльдар Гафаров) дочь мельника в отчаянии бросается с характерным звуком в Днепр, мельник (Руслан Хаиров) убит горем, а затем… Затем проходит семь лет, и неоконченная драма Пушкина завершается вольным трактованием режиссера и могучей рукой Русалки, которая затаскивает в пучину индифферентного князя, случайно проходившего мимо того самого места. «Монтаж» пьесы оставил впечатление «сырого» разыгравшегося действа.
Зато «Скупой рыцарь» получился на славу. При тех же декорациях, в выдержанном едином сценографическом стиле (художник Антонина Гурьянова) перед нами уже другая картина, в которую втягиваешься эмоционально и ментально. Здесь хорошо все: и модернистское появление великолепного актерского дуэта Альбера (Шахзод Шахназаров) и Ивана (Акмал Бабаев), и виртуозное владение речью, мимикой и руками Жида (Нодир Казимов), и, конечно, достоверность образа самого рыцаря, которого блестяще сыграл Хасан Бурханов. Зритель верил негодованию сына скупердяя, натягивающего на себя мокрую майку (а в зале было весьма прохладно, между прочим), смеялся над смачным усилием его слуги в попытках натереть до блеска убогий шлем, с чувством брезгливости и страха наблюдал за потерей всего человеческого в старом рыцаре, чахнущем над златом.
В «Моцарте и Сальери» эмоциональный накал действа перебивает суета на сцене (здесь можно согласиться с А. Платуновым), и крупные оборки на костюме Амадея (Э. Гафаров) ни при чем. Они, к слову, наоборот делали образ гения музыки воздушным, игривым, от них веяло подлинным рококо, прошедшем через века метаморфоз. Гафаров был органичен в образе Моцарта, и когда он играл «Реквием» на бутафорском подобии рояля, хотелось плакать. А вот появление нищего слепого скрипача в дорогом алом наряде сбивало с толку, как и хоровод вокруг Сальери (Эльдар Гасанов). В образе Сальери, кстати, при солидном потенциале актера немного не хватило чувства меры и внятного рисунка игры, но, думается, все это появится с последующими спектаклями.
В целом, постановка с ее хореографическими вставками, азартом молодых артистов, продуманны минимализмом в костюмах и декорациях, где преобладали три цвета – черный, красный и белый, доносит главные идеи поэтического гения «Маленьких трагедий». И здесь я солидарна с интеллигенцией Самарканда и гостем из Санкт-Петербурга, что наше время нуждается в классических постановках. Именно они поднимают культурный уровень людей, не давая погрязнуть в темном царстве потребительства…
Анастасия ПАВЛЕНКО.
Фото автора.
