«Я делал то, чего просила душа…»
Не так давно, прошлым летом, народный мастер, потомственный самаркандский гончар Немаътулло ИСМАТУЛЛОЕВ изготовил по заказу Выставки достижений народного хозяйства (ВДНХ) в Москве точные копии глиняных экспонатов, хранящихся в наших музеях. Мы встретились с мастером и поговорили с ним.
- Как Вы получили заказы?
- Мне позвонили из нашей ассоциации «Хунарманд», а им позвонили из Ташкента. Сказали, что надо сделать копии некоторых глиняных экспонатов, хранящихся в музеях нашей страны. Никто не хотел браться за это дело, а я, подумав, дал согласие. Тогда я, до конца не представлял трудность этого дела, но было интересно – смогу ли повторить эти вещи, сделанные когда-то неизвестными мастерами? Во мне была уверенность, что смогу.
- Но ведь речь шла не просто об изготовлении подобных вещей, а точных копий…
- Да. Потом я понял, что в этом-то и заключалась основная трудность. Предстояло повторить и толщину предмета, а она в разных местах разная – в горлышке кувшина одна толщина, в основании – другая. Кроме того, надо было точно повторить все трещины, разбитые места. Плюс ко всему еще надо было «состарить» предметы. Словом, работы оказалось достаточно, но это того стоило.
- С чего Вы начали?
- Начал с замеров. Специальными инструментами измерил экспонаты, делал чертежи в разрезе, схемы, исследовал состав, изучал технологии глазурования древних мастеров. Я снимал экспонаты на видео, фото со всех сторон. Словом, изучали досконально. Одновременно в голове прокручивал этапы работы – что и как буду делать. Постоянно советовался с отцом, народным мастером Узбекистана Холмухаммадом Исматуллоевым.
- Какие сложности были в процессе работы?
- Я сделал несчетное количество экземпляров. Всё потому, что надо было учитывать двойной обжиг. Дело в том, что глиняная вещь после обжига становится меньше в размерах, после второго обжига еще меньше. А готовое изделие должно было в точности совпадать в размерах с оригиналом, вплоть до миллиметра.
- Какие экспонаты Вам заказали изготовить?
- В основном, бытовую утварь – кувшины, светильники, посуду для фруктов и воды, всего 25 видов. Многие из них уже вышли из употребления. Например, мургоб, который заменял древним путникам флягу. Были и фрагменты архитектурного настенного декора.
- Как Вы состаривали вещи?
- Это секрет. Шучу, конечно. Просто надо работать как ювелир: не торопясь, скрупулезно. Признаюсь, не жалею, что согласился на такое нелегкое дело. Для меня это стало большой школой. Я почувствовал себя по-настоящему преемником древних мастеров, продолжателем живой традиции. Мы, мастера, должны зарабатывать на жизнь своим ремеслом, сделанными нами вещами. Признаюсь, если сравнивать вкусы древних людей и наших современников, перевес будет не в нашу сторону. Вещи, которым пользовались люди древности, достойны похвалы, они – образцы высочайшего искусства. А мы теперь вынуждены делать ширпотреб, то, что пользуется на рынке спросом, словом, конвейер. Когда я работал над копиями древних экспонатов, получал радость, делал то, чего давно просила душа.
- Какова дальнейшая судьба копий?
- Все готовые изделия отправил в Ташкент. Что было дальше, не знаю. Но я получил большую пользу для себя в плане профессионального роста. Мои исследования древних предметов были сродни работе ученого. Это очень ценный опыт для меня. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить работников музеев, которые предоставили нам возможность в любое время беспрепятственно изучать экспонаты. Также спасибо руководство областного отделения ассоциации «Хунарманд» за помощь на всех этапах этой сложной и интересной работы.
Фуркат ТУРНИЯЗОВ,
Шухрат АНОРОВ.
Фото Замиры Балтаевой.
