Когда профессия – это совесть
Что делает журналиста настоящим? Профессия? Навык задавать вопросы? Умение быстро и красиво писать, вовремя сдавая текст? Или все-таки характер - способность вмешиваться, когда проще пройти мимо? Эти вопросы невольно возникают, когда рядом находится Галина Федоровна Троицкая (Голубева). Внешне - хрупкая, с тем самым женским шармом, который не кричит о себе. Но за этой внешней мягкостью живет человек, для которого равнодушие всегда было невозможным состоянием. Она никогда не умела и не умеет до сих пор отворачиваться от чужой боли, и, пожалуй, именно это и делает ее настоящим журналистом.
В ее биографии нет резких поворотов, громких лозунгов или демонстративного героизма. Есть мимолетно знойная Нурата, где родила ее мама-учительница, Людмила Голубева, приехавшая по комсомольской путевке учить сельских ребятишек и заболевшая тифом. Есть Кострома - милая бабушка, бревенчатый дом с печкой, лес с грибами, сладкое детство, раннее чувство разлуки и бесконечные дороги. Есть Самарканд - любимый город, в котором она выросла и к которому навсегда привязана. Есть первые тексты школьницы в «Пионерскую правду» и «Юный натуралист», в которых слово впервые пробовалось на ощупь, осторожно и искренне, почти так же, как гладят шерстку погибшей любимой собачки. Есть Самаркандский государственный университет с Ивницкой, Гольцекером, Шагиняном, Благонравовым, Нагаевым, Балясниковым, Магазанником и многими другими, кто помогал ей открывать мир великого и могучего, но вечно меняющегося русского языка. Именно там формировалось ее особое чувство слова - бережное, музыкальное, точное. Позже это проявится в очерках, особенно о людях творческих - художниках, музейных работниках, педагогах, - которые читаются легко и к которым хочется не раз возвращаться.
Потом начались годы, когда журналистика еще не стала сервисом. Радио в Костроме у Галины Троицкой было первым местом в профессии, связанной с живыми проблемами людей. Работа в областной газете «Северная правда» приучила к дисциплине и ответственности, которые позже кристаллизовались в «Ленинском пути» и «Самаркандском вестнике». С первых ее материалов как-то сразу проявилась главная тема, сохранившаяся на десятилетия: социальная несправедливость и человек, оставшийся без защиты.
В 1980-е годы Галина Троицкая вернулась в Самарканд. Устроиться в областную газету с наскока не удалось: имея немало российских наград в конкурсах и громких публикаций, которые печатались в «Литературной газете» и «Правде», редактор Борис Щеголихин принял ее в качестве внештатного автора в ожидании вакансии. Потом Галину Федоровну взяли в отдел писем.
- Мне всегда нравилось работать с письмами читателей, разбирать обращения, - вспоминает Галина Федоровна, - но после одного моего резонансного материала ко мне подошла Светлана Березнякова и авторитетно сказала, что я достойна большего, чем просто вскрывать конверты.
Статья, кстати, и сегодня вызвала бы массу откликов, ведь речь шла об убийстве мужа-наркомана замученной семейным насилием женой. В суде проигнорировали тот факт, что о творимом насилии ранее информировали участкового, но он остался равнодушным, а в результате случилась трагедия, в которой топор стал единственным защитником женщины. В суде тоже не учли эти подробности, а также то, что у Ирины Ибрагимовой было трое детей, включая грудного девятимесячного малыша. Но все эти детали учла Галина Троицкая. После выхода ее статьи женские коллективы фабрик и заводов Самарканда заполнили гневными письмами и обращениями не только редакцию, но и облисполком, как тогда называли хокимият. Общественное мнение способствовало пересмотру судом решения, и женщина вернулась к детям. Именно тогда у Троицкой выработалось главное: освещать не просто событие, а искать причину случившегося.
Еще одна статья, в которой должны были похвалить заботу руководства в доме инвалидов, а получилась совсем другая история. Журналистку сначала провели «по показательной траектории», она настояла открыть запертую дверь - и увидела человека с гангреной, умирающего в одиночестве. Там же Троицкая узнала драму семьи: супруги с инвалидностью потеряли ребенка - он умер в Доме малютки, но им, несчастным, даже не предоставили транспорт, чтобы они отвезли трупик дитя на кладбище, а таксисты не хотели их везти с такой печальной ношей…
Она плакала, писала и боялась, не спала ночами, а после выхода статей ждала звонка, который мог быть любым. Ведь были угрозы, предупреждения, попытки подкупа. Были моменты, когда ей советовали «не выходить на работу» и «не поднимать трубку». Но были и другие звонки - тихие, без пафоса слова благодарности, причем от главы региона. И тогда она понимала: текст сработал. Но это была уже не статья, а поступок.
Попросила Галину Федоровну вспомнить другие сильные материалы, которые она считает знаковыми. Зачем, спрашивает, это уже мало кому интересно, да и заголовков не помню, только лица. Вот женщина с пятью ребятишками, живущая в холодной землянке-пристройке на Регистанской, пока город сияет новогодними огнями и готовится к празднику. Вот ссыльная польская старушка, пани Сосновская, говорящая исключительно на родном языке, забытая всеми-всеми-всеми, кроме случайно остановившейся журналистки. Голосистый и светлый мальчик Толик из детского дома №10, ярмарка, собранные деньги на концертный костюм для него, о котором тот мечтал, а потом он же 15 лет спустя, работающий грузчиком за бутылку водки… Да кому это нужно сейчас, когда столько всего происходит, - опять задается вопросом Галина Федоровна, которая никогда не била себя в грудь, а просто делала то, что считала единственно возможным как журналист, человек…
– Но печатное слово, увы, не всесильно, - с горечью констатирует Галина Федоровна. – Так было с темой уничтожения бездомных собак на улицах Самарканда. Публикация «Вы чье, собачье?» рассказывала о массовых отравлениях животных, приуроченных к городскому празднику, их трупы просто валялись на улицах или сбрасывались в открытые люки. Она вызвала широкий общественный отклик. Пошумели - и все. Проблема, к сожалению, осталась.
В ее профессиональной судьбе были люди, сыгравшие по-настоящему важную роль. В первую очередь, Виктор Тихонов, заместитель главного редактора, куратор и наставник, человек редкой редакторской школы. Он не только многому научил, но задал самую высокую планку ответственности. Не менее значимым оказался и второй заместитель главреда - Антон Жидков, который целенаправленно вывел Галину Троицкую на тему судебных очерков. Сам работая в этом жанре, он научил видеть за сухими материалами дел живые судьбы и показал, что суд - это, прежде всего, пространство человеческой драмы, а не формального приговора. В этой же среде были и Эра Сенаторова, и Ирина Киреева - коллеги, с которыми складывалось настоящее редакционное товарищество, основанное на взаимном доверии, внутренней требовательности и уважении к профессии.
Галина Троицкая не хранит вырезки газет, не считает почетные грамоты – их сотни, не думает о государственных наградах, которых заслужила, но так и не получила. Она вообще не любит говорить о себе, просто знает: если прошла мимо - значит, предала; если написала - значит, взяла на себя ответственность.
Но за строгим профессиональным силуэтом есть и другая, очень живая сторона Галины Троицкой - женская и домашняя, та, которую редко видят читатели, но хорошо знают близкие и друзья. Она - мать двоих сыновей, прекрасная бабушка. Отмечу, что материнство для нее всегда было не фоном, а частью внутреннего устройства мира. Галина Федоровна умеет вкусно готовить и принимать гостей с настоящей теплотой. Немногие знают, что Галина Троицкая пишет стихи. Не для публикаций или признания. У нее они, скорее, как форма внутреннего дыхания. В этих строках, как и в ее очерках о людях творческих, чувствуются редкие качества - внимательность и особая душевность. Она умеет слушать до конца, замечать интонации, беречь чужую уязвимость…
Сегодня, когда журналистика вместе со всем информационным потоком все чаще растворяется в инфошуме, особенно ясно понимаешь, насколько редки такие люди. Те, для кого слово - не инструмент манипуляции, а нравственное испытание, и журналистика - не ремесло, а осознанный выбор гражданской позиции. Именно это понимание профессии определило место Галины Федоровны Троицкой, отметившей свое 70-летие, в истории самаркандской журналистики. Внешне хрупкая, она относится к тем немногим, кто своим тихим упорством, вниманием к человеку и трепетной любовью к слову удерживает мир от расчеловечивания.
Анастасия ПАВЛЕНКО.
Фото И. Корвина.
