Аслиддин исаев: "живопись - это мой голос"
Рассказывать о творчестве нашего замечательного земляка, которое столь же многообразно и метафорично, как вся наша стремительная жизнь, представляет для журналиста сложнейшую задачу. Можно долго говорить о начальном периоде А. Исаева, где преобладает натурализм и тяготение к изображению национальных обрядов. Можно углубиться в его тревожный символизм конца 80-х и начала 90-х годов прошлого века, хорошо отразивший время крушения былого и почти отчаянной веры в Человека духовного. Но все это лучше оставить искусствоведам. Мы же предоставим слово самому Мастеру.
Скажу сразу, Аслиддин Искандарович не особо любит давать пространные интервью. Представленные размышления художника собирались по крупицам на протяжении нескольких лет при различных обстоятельствах, но, думается, тем они ценнее именно сейчас, когда его прекрасные работы доступны всем желающим.
Выбор пути
В детстве я мечтал хоть раз увидеть живого, настоящего художника. В кишлаке Чоршанба, где я вырос, было все, чтобы быть художником, и не было ничего, чтобы стать им. Красивая природа, бесхитростные люди, неприхотливый послевоенный быт располагали к мечтам о чем-то большем, необычном. Но отсутствие понимания земляков превращало мечту в дерзость. Сельским труженикам, а одним из них была моя дорогая мама, увлечение рисованием казалось блажью, чудачеством. Мне пришлось долго и убедительно доказывать, что выбранный мною путь не временное баловство, что без живописи я не представляю своей жизни, что живопись - это мой голос.
Когда я впервые увидел в Самарканде настоящих художников, а это случилось на одной из совместных выставок З. Ковалевской, Р. Тимурова, М. Калантарова, А. Разыкова, то буквально онемел. Я не мог поверить, что эти улыбчивые, доброжелательные люди, которые так запросто общаются между собой и со зрителями, и есть те самые гении, подарившие миру свои чудесные работы. Думаю, что сегодня нашей молодежи остро не хватает этого ощущения от встречи с подлинным искусством, с теми, кто его создает. В Самарканде, к сожалению, до сих пор нет своей галереи изобразительного искусства в современном ее понимании, где можно было бы проводить регулярно встречи с художниками. "Чорсу", "Айсель", конечно, выручают самаркандских художников, но в силу своей камерности, не могут ответить на все их запросы.
Учителя и ученики
Да, мне часто задают вопрос об учениках, и я всегда теряюсь в поисках ответа. Я никого специально не учил до последнего времени. Это раньше у каждого живописца были подмастерья, которые растирали пигмент, делали краски и потом, глядя, как работает мастер, учились. Сейчас краски продаются в магазине, а изобразительное искусство включено в школьную образовательную программу. Назвать своими учениками тех ребят, которые приходят ко мне за советом или кому я показываю мастер-классы, не имею морального права. Ученики сами должны называть имя своего учителя. Например, своими учителями я считаю Рузы Чориева, Рашида Тимурова и Григория Улько, дружбой с которыми всегда гордился. И в то же время мои учителя - это Леонардо да Винчи, Эль Греко, Микалоюс Чюрлёнис, чья живопись по сей день волнует мою душу. Понимаете, если они не учили меня держать в руках карандаш или кисть, то это не означает, что они не могут быть моими учителями. К сожалению, бывает наоборот, когда те, кто официально учит рисованию, губит талант художника авторитаризмом, неприятием иного видения исполнения творческой задачи. Потом такой калека от искусства боится отойти от академизма, рождает мертвые работы на потребу публике. А ведь художнику важна именно внутренняя свобода, чтобы его творческому полету никто не мешал.
О самаркандской школе живописи
Когда говорят о "самаркандской школе живописи", многие понимают под этим исключительно развитие станковой живописи начала-середины ХХ века и связанные с этим периодом имена - Усто Мумина, Льва Бурэ, Павла Бенькова и другие. Безусловно, эти живописцы внесли огромный вклад в развитие изобразительного искусства не только Самарканда, но и Центральноазиатского региона в целом. Однако для меня самаркандская живопись начинается с росписей дворца Афросиаба. Я часто прихожу в музей, чтобы проникнуться древним духом Согдианы. Восхищаюсь работой неизвестных мастеров, которые тонко чувствовали цвет, находили идеальные композиционные решения. Эти росписи - вечные учителя живописи. Духовным наставником самаркандских живописцев я считаю Шахи-Зинду, которая напоминает нам всем о бренности жизни и непреходящих ценностях. Мастера, которые оформляли эти мавзолеи, подбирая цвет и орнамент, были мудрейшими художниками своего времени.
О понимании живописи
Скажу банальную и, тем не менее, всегда актуальную вещь: чтобы понимать живопись, нужно иметь соответствующий уровень образования. Если зритель воспитан исключительно на реалистическом искусстве, ему, конечно, трудно будет воспринимать что-то иное. Так не только в живописи. Можно только представить, как отнесся бы какой-нибудь поклонник творений Моцарта из ХVIII века к джазу или современной рок-музыке. А как воспринимали тех же импрессионистов в XIX веке? В то же время в основе всего лежит академизм. Не познав основ рисунка, композиции, техники исполнения, нельзя судить об изобразительном искусстве в целом.
Другой вопрос - некие струны души, которые задевает или не задевает произведение искусства. Например, мне очень нравится ранний Пикассо, а вот поздние его работы далеки от моего духа. Вообще, искусство всегда там, где человека заставляют остановиться и задуматься.
Да, сейчас немало людей, которые считают себя знатоками искусства, они умеют долго и очень складно говорить о той или иной картине, творчестве художника. При этом часто сами ничего по-настоящему не чувствуют по отношению к предмету разговора, лишь повторяют сказанное до них. Я их называю игроками. Они обладают энциклопедическими знаниями, прекрасные ораторы, но живопись или любое другое искусство для них постамент для собственного памятника.
Сейчас нам не хватает настоящих искусствоведов, которые понимали бы творчество художников и могли донести его до зрителя, который, не осознавая того, остро нуждается в этом искреннем диалоге.
Записала Анастасия
ПАВЛЕНКО.
Фото А. Харитонова.
