«Братское»: между памятью и забвением

Кладбище «Биродарлик» - в переводе с узбекского «Братское» - в Самарканде давно стало немым упреком живым. Оно и вправду братское: здесь покоятся люди самых разных судеб, профессий, национальностей. Но уважение к мертвым, как это ни горько, лучше всего проверяется отношением к самим кладбищам. И если судить по самаркандскому «Братскому», то до настоящего уважения пока еще далековато.

Инициативная группа «Сохраним Самарканд» после акции по благоустройству двух братских захоронений времен Второй мировой войны вновь поднимает тему центрального кладбища Самарканда. У многих здесь лежат родные и близкие. И каждый раз, проходя мимо заваленных растительным и строительным мусором забытых чужих могил с покосившимися крестами и памятниками, на сердце оставалась горечь. Горечь каждый раз усиливалась, когда сообщалось об очередном пожаре или несанкционированной рубке деревьев, актах вандализма. Как же так получилось, что историческое место города находится в таком плачевном состоянии? Кто виноват в сложившейся ситуации и что нужно сделать, дабы ее исправить? Эти вопросы с мая этого года ставились перед смотрителями кладбища, начальником похоронного бюро и даже хокимом области. Но обо всем по порядку.

Зеркало истории

Кладбище «Биродарлик» - «Братское» - мост между прошлым и настоящим Самарканда. Здесь, среди могил, покоятся не просто люди - здесь хранится память целых эпох. По словам смотрителя кладбища Александра Валуева, который всю жизнь проработал на «земле вечного покоя», здесь захоронено от миллиона до двух миллионов человек - точную цифру не знает никто, ибо строгая опись могил стала проводиться только в 1989 году.

История же этого места, как писал краевед Александр Галак, начинается с братской могилы российским солдатам 1868 года, память о которых осталась в простой трехгранной пирамиде с крестом на месте захоронений воинов, погибших при взятии цитадели Самарканда. В 1880-е годы территория кладбища была оформлена по всем правилам - с кирпичной оградой, секциями, и даже часовней, спроектированной известным архитектором Владимиром Лемке. Сюда хоронили не только военных, но и купцов, чиновников, меценатов, ученых, священнослужителей, учителей, рядовых самаркандцев разных национальностей. Здесь появились семейные участки, родовые склепы, усыпальницы. Имена многих давно стерлись из памяти – но не с камней.

Со временем кладбище стало важным мемориальным пространством города. В советские годы братские могилы солдат Великой Отечественной войны пытались сохранить как памятник: студенты, школьники, работники учреждений приходили сюда белить бордюры, косить траву, убирать мусор. Ветераны и простые горожане приходили 9 Мая, чтобы вспомнить, поклониться, просто постоять в тишине. Кладбище дышало - как живое.

Но годы шли. Некрополь официально закрыли для захоронений, хотя подзахоронения продолжаются и сегодня. Однако память в прямом смысле стала зарастать сорняком и разрушаться. Особенно там, где тропинки уходят от центральных дорожек, упираясь в обрывы и огражденные решетками тупики. Конечно, когда заходишь на кладбище, заброшенности не замечаешь, - только высокую плотность могил, они даже под стенами офиса кладбища, под забором, у хауза. Но чем дальше, тем картина печальнее.

Проблемы под оградой

Впрочем, последние несколько месяцев принесли некоторые позитивные перемены.

- В первую очередь, кладбище, наконец, оградили, - показывает новый забор и объясняет нам Александр Валуев. – Ведь много лет мы добивались этого. Из-за отсутствия ограждения кладбище порой напоминало проходной двор. Жители иной раз пользовались этим и выпасали свой скот. На могилах ночевали всякие асоциальные элементы, оставляя бутылки и мусор. Теперь, надеемся, таких безобразий не будет.

Во время обхода территории кладбища начальник отдела управления благоустройства г. Самарканда Ином Рахмонов показывал нашей группе, которая до этого направила ряд соответствующих запросов, новый забор, урны, начавшийся ремонт туалета. Да, последнее «новшество», эта простая бытовая необходимость, звучит как целое событие. Шутка ли - на старейшем городском кладбище, куда ежедневно приходят сотни людей, не было элементарных санитарных условий. Теперь будет.

В запросе от инициативной группы был поднят вопрос о полагающейся по постановлению Кабмина генеральной уборке дважды в год усилиями управления благоустройства и в виде хашара жителями близлежащих махаллей. И уборку к нашему приходу сделали. Не везде, не идеально, но вполне заметно. И вот здесь можно сказать о другой стороне истории.

Если посмотреть на кладбище глазами не только посетителя, но и управленца - станет ясно: работать тут попросту некому. Сотрудников - четыре человека (до 2010 года было 11 человек) на почти 12 гектаров площади, а дополнительные единицы не выделяются. Нет распоряжения Минфина, вернее, не положены дополнительные штаты закрытому кладбищу. Между тем кладбище, хоть и считается закрытым, но подзахоронения, как я сказала, на старых участках продолжаются. Люди приходят, просят, хоронят рядом с близкими. Понять их можно. Но все это создает нагрузку - как на территорию, так и на персонал.

Отдельная беда - частные ограды. Каждое захоронение обнесено кованым или бетонным заборчиком. Где-то это красиво, а где-то напоминает клетку в зале уголовного суда, куда помещают подсудимых за тяжкие преступления. Между оградами не пройти. Ни человеку, ни технике. Ни полить, ни подмести. В результате - хаос, в котором живые теряются не меньше, чем мертвые.

- Мы не можем организовать генеральную уборку кладбища, как это делаем на остальных кладбищах города, - говорит И. Рахмонов, - нам сильно мешают ограды, которые расположены впритык к друг другу и полностью закрыли проход во многих местах. Не можем производить санитарную вырубку уже совершенно сухих деревьев, готовых в любую непогоду упасть и повредить соседние надгробия. И это регулярно происходит. Потом ругают смотрителей кладбищ, нас. А что мы можем сделать, когда нет прохода? Как производить уборку на заросших и пожароопасных могилах, когда к ним не подойти, если только по воздуху подлететь…

Как ни прискорбно, но Ином-ака прав. На других кладбищах города на могилах давно нет оград, и там регулярно производится уборка. На «Братском» это настоящая проблема. С одной стороны, ограда на могиле - частная собственность родственников усопших, с другой - земля государственная и установка ограждений запрещена с 2011 года, согласно постановлению Кабинета Министров РУз № 101. Сносить ограду, значит, нарушить чьи-то права, оставить – способствовать очередному пожару из-за невозможности подобраться к сухой траве или дереву.

Думаю, данный вопрос нужно решать вместе с депутатами на городском и областном кенгашах, затребовать консультацию с юристами, провести обсуждение с общественностью.

Вопрос памяти - это вопрос зрелости

Итак, сегодня кладбище «Братское» начало потихоньку приходить в соответствие с нормативами, но руки до исполнения всех пунктов правил пока не дошли. Кладбище по сей день не имеет схемы. Например, тому, кто долго отсутствовал и захочет найти могилу родственника или друга, известного человека, это будет сделать сложно в лабиринте оград. Я несколько раз была на могиле заслуженного художника Узбекистана П. Бенькова, и каждый раз приходится поплутать.

Дважды в год должна быть обязательная генеральная уборка, соблюдаться правила пожарной безопасности, как и санитарные нормативы. Должны быть свободный доступ к воде, регулярная утилизация отходов. Все это не просто рекомендации, а обязательные к исполнению положения.

На деле - схемы нет, информации об администрации и ее работе нет, уборки от прихода одной комиссии до другой, противопожарная обстановка - тревожная. Возгорания сухой травы происходят из года в год.

С водой, кстати, тоже беда. Скважину пытались пробурить, даже нашли место, но артезианская вода залегает слишком глубоко, и добыть ее обойдется очень дорого. Сейчас кладбище подключено к центральному водопроводу, по счетчику, за деньги. Это ограничивает ее использование. А вода - на кладбище важнее, чем кажется…

Кладбище - это публичная территория памяти. Это экзамен на зрелость общества. Можно сколько угодно говорить о святости традиций, о духовности и уважении к предкам, но если при этом посетитель не может найти воду для полива цветов, своевременно не вывозится мусор, а пройти к могиле приходится через заросли и заборы - то все разговоры пустые.

Что делать? Ответ очевиден: штат - увеличить, схему - разработать, проходы - расчистить, санитарные нормы - соблюдать. И еще. Отвечать на запросы общественности все-таки по существу, а не пересылать отписки. Власть, которая уважает мертвых, заслуживает уважения живых. А пока все как-то наполовину: начали, но не закончили, пообещали, но не выполнили до конца. Мертвые, конечно, не жалуются. Но за них говорят живые...

Анастасия ПАВЛЕНКО.

Фото автора